Владимиру Яковлевичу Бугрову, моему родному дяде, было 16 лет, когда началась война. В Малаховской гимназии на овраге, ныне школе № 48, был выпускной бал, звучали вальсы, мальчики смущённо приглашали на танец своих одноклассниц. По домам разошлись только к утру. И вдруг страшное сообщение Информбюро...
Пришла повестка из Ухтомского военкомата, и 9 августа 1942 года Володя, не достигший ещё 18 лет, был отправлен на фронт в действующую армию.
После краткосрочных курсов он получил специальность шофёр-механик.
На новеньких военных грузовиках их рота поехала выполнять первое задание: сбор останков красноармейцев, погибших накануне в сражении и их захоронение в братской могиле. И тут у тихого, домашнего мальчика всё померкло в глазах от увиденного ужаса. Володя был младшим в семье, хрупким и очень впечатлительным. В детских шалостях его пугал даже вид разбитого до крови носа. После первого потрясения, перенесённого на поле боя, у дяди Володи на всю жизнь осталась замкнутость и странный взгляд "в никуда".
Владимир Бугров воевал на Степном, Воронежском фронтах и закончил войну в Праге в составе 1-го Украинского фронта, принял участие в 65 боевых операциях как механик-водитель танка.
Все страшные годы войны, будучи на передовой в действующей армии, русский солдат Бугров оставался живым в самых жутких, казалось бы безвыходных ситуациях, благодаря горячим молитвам своей матери, Марии Кондратьевны. Она каждый день дома, стоя на коленях перед Владимирской иконой Божией Матери, молилась о спасении своего сына. Даже по ночам домочадцы сквозь сон слышали её молящий шёпот.
Молитва, вознесённая к иконе, неоднократно творила настоящие чудеса. Сила искреннего, духовного обращения к ней спасала в разные времена Русь от вражеских захватчиков и способствовала нашим победам.
Быть может, именно в один из таких моментов горячих молитв матери, её сыну с огромным трудом удалось выбраться из подбитого фашистами танка. Все его товарищи танкисты погибли от взрыва, и на нём самом горели комбинезон и шлем, пропитанные соляркой. Владимиру удалось загасить пламя, катаясь на спине в придорожной луже. На лице и руках полосками сползали лоскутки обожжённой кожи, густые русые волосы спеклись в жуткое месиво. Но ведь остался жив! Один из всего экипажа...
И вдруг совсем рядом оглушительный взрыв. Нет! Все осколки пролетели мимо, не задев Владимира. Но контузия давала о себе знать всю оставшуюся жизнь. Никто не мог помочь ему, двадцатилетнему худенькому парнишке, в тот критический, трагический момент его жизни. Кругом огонь, взрывы, кровь, убитые и раненые воины. И только молитвы матери...
С тех пор и по настоящее время Владимирская икона Божией Матери, перешедшая ко мне от бабушки Марии Кондратьевны Бугровой, почитается в нашем доме как чудотворная святыня.
Чуть залечив ожоги, не обращая внимания на глухоту и головные боли от контузии, Владимир Яковлевич Бугров опять на передовой. Уже при штурме Праги в мае 1945 года он ещё раз горел в танке и опять остался в том адском пекле единственным выжившим из всего экипажа.
Вернулся с фронта в родную Малаховку красноармеец Бугров только спустя два года после окончания войны – 11 мая 1947 года. Поникшее, постаревшее лицо… и лишь светились боевые медали на груди 23-летнего солдата. Мой дядя был отмечен боевыми наградами "За боевые заслуги", "За освобождение Праги", "За победу над Германией".
Ссутулившийся паренёк, в потёртой гимнастёрке, входит в отчий дом. За плечами вещмешок, пропахший соляркой, а в нём подарки. Для матери – кусок серого хозяйственного мыла, банка тушёнки, а для племянников – противогаз, как игрушку. Я помню этот подарок. Мы, послевоенные дети, играли с ним, хотя нас пугал его резиновый хобот и огромные стеклянные глазницы. Мы разбирали всё по деталям и, пачкаясь активированным углём, изучали диковинные железки.
Владимир Яковлевич умер в 1993 году и похоронен на Малаховском русском православном кладбище рядом со своей матерью. Царствие им небесное!
Людмила Исмиева