Медаль к 70-летию Великой Победы в минувшую субботу засверкала на груди ветерана трудового фронта А.Я. Донских.
У Анны Яковлевны характер волевого человека. Даже чувствуется, что в её жилах течёт казачья кровь. И фамилия подходящая. Но догадки пусть останутся догадками, а сейчас даём слово самой Анне Яковлевне.
- Мой прадед по отцовской линии был донским казаком. И в 1917 году, когда в России началась гражданская война, он с семьёй бежал в Тамбовскую область. Первое время они ютились в землянках недалеко от речки на окраине леса, потом стали постепенно обзаводиться своим хозяйством. Одна грядочка с зеленью, другая с овощами… Урожай созревал, и уже было чем прокормить себя и семью. Когда закрепились здесь основательно, начали покупать у жителей близлежащих сёл домашний скот – корову, овечек, курочек.
После окончания гражданской войны жизнь стала налаживаться. С той поры среди жителей Дегтянского (ныне Сосновского) района Тамбовской области и прописались «переселенцы» с Дона с соответствующей фамилией – Донских.
В 1928 году в семье Якова Фёдоровича и Евдокии Ильиничны родилась девочка. Назвали Аннушкой. Это и есть героиня нашей сегодняшней встречи. Потом в семье Донских появилось ещё трое малышей: Рая, Маруся и в 1940 году – Сашенька. Родители были верующими, поэтому всех своих детей крестили в находящейся рядом Богоявленской церкви, построенной ещё в XIX столетии из красного кирпича. А недалеко от храма стояло одноэтажное здание начальной школы. Здесь наша собеседница и училась.
- В первый класс я пошла в 9 лет, проучилась до четвёртого, а тут началась война. Для прихожан церковь была закрыта, её стали использовать под склад – зерно хранили. А потом вообще в зверинец превратили, свезя туда разных птиц, кошек, собак и грызунов. Билет стоил пять копеек. Мы с соседскими ребятами несколько раз ходили, но как-то не впечатлило – не в том месте его организовали, – продолжает Анна Яковлевна. – А молиться ходили в лес, к святому источнику. Оттуда же и воду домой носили.
Жили мы в войну небогато: на всех одна пара валенок да несколько телогреек. Недалеко от станции Рада в окрестностях Тамбова мой отец прошёл обучение и отправился на фронт, был десантником. Мама трудилась в колхозе, а я с тремя маленькими детьми сидела дома. И оладья печь научилась, и корову доить, и печку топить. Немного повзрослев, вместе с сестрой Раисой тоже пошли работать в колхоз, крутили сеялку. За хорошую работу нам давали пшеницу, которую мы словно в закрома засыпали между стеной и печкой. Потом пекли вкусный хлеб.
А бывало, что совсем нечего есть. Помню, как собирали с сестрёнкой колоски на полях после комбайна. Только наберём, а тут объездчик едет… И мы снова ни с чем, всё отбиралось. Потом приноровились прикапывать найденный «клад» в небольших мешочках где-нибудь в зелёных насаждениях. А ночью, пока никого нет, мы быстренько забирали свои припасы и по краю речки возвращались домой. Так было безопаснее. Голодными были, нужда заставляла.
Вязала солдатам на фронт шерстяные перчатки с одним пальцем (чтобы стрелять было удобнее). Приходилось и окопы копать, и лён в колхозе собирать.
О том, что война закончилась, мы узнали случайно. У нас в деревне за лесом жила «женщина со странностями». И в тот майский день она шла от церкви к нам навстречу и кричала: «Мир! Мир! Мир!». Мы подумали, что снова на неё что-то нашло, и всерьёз её слов не восприняли. А вскоре председатель нашего колхоза и председатель сельсовета тоже разнесли эту радостную весть по селу. Конечно, все ликовали.
С войны в родное село вернулось всего несколько мужчин. В нашу семью – мой отец и дядя Сёма, его брат, который в тылу работал шофёром на грузовых машинах. Слава Богу, он пришёл целёхонький, а вот мой отец – с ранением глаза.
Нам, детям, в какой-то мере, конечно, повезло, потому что никаких военных действий мы не видели. Но я хорошо помню, как в нашем доме оставались на ночлег трое русских солдат. Когда они узнали, что семья большая, а все мужчины ушли на фронт, съездили в лес и привезли дров. Мама была гостеприимной и очень внимательной к людям. Три дня они у нас ночевали, И в последнюю ночь перед уходом солдат решила постирать их вещи. Они просыпаются, а вся одежда висит над печкой. Ждать некогда, им надо срочно идти дальше, а вещи-то до конца не высохли. Ничего не оставалось, как одеться в полусырое…
Самостоятельная жизнь
После войны оставаться в селе мне уже не хотелось, и в 19 лет решила уехать в Москву. Папа, конечно, меня отговаривал, но я не послушалась. И вместе с подружками по вербовке поехала «покорять столицу». За нами даже посыльных отправляли, чтобы вернуть и оставить работать в колхозе, но… не догнали. Приехали в Подмосковье, и нас направили на строительство столовой недалеко от ж/д станций Кучино и Железнодорожная. Подавала кирпич и раствор строителям. До октябрьских праздников работали, а потом возвращались по домам. Родителям привозила заработанные денежки, а сестрёнкам и брату – кое-какую одежду и обувь.
Зимой работала на нужды колхоза, а по весне по вербовке снова ехала в Москву. На сей раз нас отправили на торфоразработки под Шатуру. Полгода работали, а на октябрьские – опять домой.
На третий сезон мы завербовались на два года. Попали во Владимирскую область, в Гусь-Хрустальный. Работали на бетономешалке, делали раствор, который шёл на возведение фундамента под новые цеха знаменитого стекольного завода. А во внерабочее время, ночью, мы ходили разгружать вагоны с брёвнами. Работёнка, конечно, не женская, но дополнительный заработок никогда не помешает.
После двух лет работы мне оформили паспорт, и я получила прописку. Когда вернулась в село к родителям, за мной буквально в тот же вечер пришёл бригадир и намекнул, чтоб завтра выходила на работу в колхоз. А я ему с ходу: «Теперича я не ваша – у меня уже есть паспорт и прописка». (Смеётся).
Следующей весной поехала в подмосковную Купавну. А в Москве, в районе Динамо, жил брат нашего соседа дядя Паша с женой и двумя маленькими детьми. Решила к ним заглянуть, чтобы посоветоваться, куда можно попробовать устроиться в столицу на работу. «Ты переночуй у нас, а завтра, как вернусь с работы, всё обсудим», – сказал он. На следующий день дядя Паша предложил мне пойти на маслозавод проверяющим, контролировать, чтобы никто не выносил с завода масло. На такое я согласиться, конечно, не могла – как я могу обыскивать людей? «Тогда у меня больше нет вариантов», – ответил он и предложил искать самостоятельно.
Времени прошло немного, и встречается мне на улице женщина с двумя маленькими детьми.
- Вы что-то ищете? – спросила она.
- Ищем. А чего – сами не знаем, – отвечаю ей.
- Я с вами серьёзно говорю.
- Да и мы серьёзно.
- Ну, а вы нам поможете что ли?
- Может и помогу.
Тут Шурка, моя родственница, и говорит: «Вот эта молодая девица хочет остаться в Москве. И мы ищем для неё работу».
- У меня трое детей. Мне срочно нужен человек, который смог бы за ними присматривать. Если согласитесь – будет прописка.
Мы зашли к ней на чай. За столом пообщались и назавтра договорились встретиться, всё обсудить. Прихожу в назначенное время. Она мне сообщает, что ей необходимо ложиться в больницу, и она готова на меня оставить своих детей.
Всё хозяйство, бюджет семьи – легли на мои плечи. Ну, думаю, попала я.
Через несколько дней приехал её муж, военный, который уже знал, что с детьми сидит «некая домработница». Оказывается, перед тем как лечь в больницу, она настрочила ему письмо, в котором рассказала, что «взяла с дороги молодую женщину, откуда она и что от неё ждать неизвестно. Словно оставила детей на произвол судьбы».
Вернулся он из командировки не с пустыми руками – привёз большущий ящик с яблоками, грушами и виноградом. И очевидно, сразу просёк, что к чему. Я же простая сельская девчонка. Угостил меня фруктами, потом вместе с детьми пригласил к столу. Прошло немного времени, я вошла в их доверие и вскоре даже получила там прописку. Проработала у них полтора года и ушла. Мне очень хотелось быть независимой.
Недалеко от железнодорожной станции Лось жил со своей семьёй мой дядя по отцовской линии Павел Фёдорович. Через свои связи он помог мне устроиться воспитателем в детский санаторий, находящийся в подмосковном посёлке Кратово. С мая 1952 года я здесь и закрепилась.
Вот так встреча
Идя однажды с мамой по улице, мы увидели на лавочке мужчину, который, как нам показалось, подозрительно на нас поглядывал. А мама была прямолинейной, подошла к нему и в лоб спросила: «Чего вы на нас так смотрите?». А он ей встречный вопрос: «Бабушка, а вы меня совсем не узнаёте?». «Не узнаю. Нет у меня ни братьев, ни других родственников, похожих на тебя». «А кто в Тамбовской области наше бельё сушил у печки над духом?». Мама опешила. Столько времени уже прошло. Да и где находится наше село, а где – Кратово? Вот так встреча!
На территории санатория, в котором я отработала ровно 25 лет, стояла небольшая насосная станция, на ней работал молодой парень Илья. Я понравилась ему, а он – мне. Через несколько лет у нас родилась дочь Алёнка. Представьте себе, он тоже с Тамбовской области с нашего района. Мир тесен.
Потом работала в ЦАГИ имени профессора Н.Е. Жуковского, но через восемь лет пришлось уйти. Не потому что устала. Так сложилось, что когда мы переехали в Люберцы и начали делать в новой квартире перестановку, я сильно повредила ногу. На том роковом дне моя трудовая деятельность и завершилась.
Сейчас у меня две внучки и пятеро правнуков – Радомир, Катюшка, Радослав, Дашенька и Ниночка. Я счастливая бабушка, и для меня всегда большая радость видеть малышей рядом. Они меня так вдохновляют, я же очень люблю детей.
Богдан КОЛЕСНИКОВ
Фото автора