Участнику Битвы за Москву Николаю Афанасьевичу Бондаренко исполнилось 97 лет. Судьба нашего земляка непростая, но счастливая. Это про таких в народе говорят – он родился в рубашке. Достаточно привести один пример, когда осенью 1941 года, во время Московской битвы, от разрыва вражеской бомбы погибли почти все его товарищи-сослуживцы. А Николай, будучи серьёзно контужен, выжил.
После войны Бондаренко попал в Люберцы. Был ответственным за строительство цехов по ремонту военной техники. Позже он участвовал в разработке проекта ОГАС и в создании ракетного военного полигона Капустин Яр. Работал в 4-м Главном управлении Министерства обороны СССР – Главном управлении вооружений войск ПВО. Занимал должность заместителя председателя комиссии радиоэлектронной промышленности в Совете экономической взаимопомощи. Но не будем забегать вперёд. Слово – фронтовику Николаю Афанасьевичу Бондаренко.
- Хлопчик я полтавский, родился в селе Демьяновка Оболонского района в многодетной семье. Из шести братьев и сестёр я был старшим. Работать начал рано, с 10 лет. Пас лошадей, вязал рыбацкие сети. После школы пошёл учиться на инженера в Харьковский политехнический институт. Окончив его, нас, технарей, отправили в Ленинградское военное высшее Краснознамённое инженерно-техническое училище. Но полную подготовку мы получить так и не успели. В 4 часа утра 22 июня 1941 года объявили тревогу. Началась война. В это время мы находились на Лужском полигоне под Ленинградом, здесь мы проходили учения, – вспоминает фронтовик. – Оказывается, немцы на тот момент уже захватили Эстонию, и было образовано Псковско-Порховское направление на Лугу. Вражеские самолёты кружили над нами, как мухи. Шли постоянные обстрелы. А у нас – ни одного самолёта, не были боеготовыми и зенитные орудия. Только в первые дни войны немцами разбиты 1200 самолётов. Скажу больше, почти все они уничтожены ещё на аэродромах. Большая часть материально-технических резервов для ведения военных действий была сосредоточена в трёх округах: Киевском, Белорусском и Ленинградском. Но в первый день войны враги тоже всё это захватили.
***
По дороге из Ленинграда в Москву с неба немцы нас бомбили до самого Бологого. Несколько вагонов даже пришлось отцепить, они полностью сгорели. Прибыли мы на Ленинградский вокзал. Здесь многих ребят сразу распределили. Ехавшие с нами в поезде выпускники Ленинградского авиационного училища попали на Западный фронт. Но многие из них, к сожалению, под Смоленском попали во вражеские лагеря.
А нас, артиллеристов, встретив с поезда, посадили в машины и доставили в штаб 1-го корпуса ПВО на улицу Кирова, 33 в Москве. Я получил назначение в 250-й зенитно-артиллерийский полк, им тогда командовал полковник Н.С. Никифоров. Николай Семёнович поинтересовался, знаком ли я с 37-мм автоматическими зенитными пушками. «Конечно, – отвечаю ему. – Пушка хороша для стрельбы по низколетящим целям, 80 выстрелов в минуту, высота стрельбы – до шести километров». Никифоров выслушал меня, взял в руки телефонную трубку и позвонил в штаб артиллерии генерал-майору Л.Г. Лавриновичу: «Леонид Григорьевич, у меня есть человек, который знаком с 37-миллиметровыми пушками. Отправляю к вам».
Снова меня привезли в штаб. «Нужно срочно получить пушки», – говорит мне Лавринович. А я уже тогда знал, что их изготовляли на военном заводе в подмосковном Голутвине. Приехали мы на это оборонное предприятие и получили первую партию. Орудия встали на прикрытие канала Москва-Волга, питающего водой столицу.
В то же время мне поручили провести за два дня обучение командиров дивизионов и взводов, которые должны встать на прикрытие данного канала – от Иваньковского водохранилища из Дубны до Москвы. Под постоянным прикрытием находилась и построенная на Щёлковском шоссе Восточная (в те годы – Сталинская) водопроводная станция.
***
Уже 22 июля фашисты начали налёт на столицу. В Подмосковье наши авиаполки расположились в Люберцах, на Кубинке, в Жуковском, Быкове и на аэродроме Чкаловский. Конечно, их прикрытие мы тоже обеспечивали.
К сожалению, советские самолёты поднимались не выше 11 километров, тогда как высота полёта вражеских самолётов доходила до 12 километров. Поэтому в небе бороться с фашистскими налётчиками приходилось непросто. Но наши отважные воины сражались до последнего выстрела.
Когда в Москве объявили осадное положение, на защиту столицы встала специальная ополченческая дивизия. Даже женщин мобилизовали, и мне было приказано обучить их работе на 37-миллиметровых пушках.
***
В районе Яхромы, перебросив понтонные мосты, немцы вышли на шоссе Москва-Дмитров. Я как раз находился на этой линии. Супостаты направили сюда 16 танков. Одну часть – к Химкам, другую – на Дмитров, где шли потом очень сильные бои.
До сих пор мне снятся страшные сны. И всё, как наяву. Осенью сорок первого, когда мы были на восточном направлении, на нашу батарею упала немецкая бомба. Меня отбросило метров на двадцать в сторону. Больше ничего не помню. В результате был повреждён слуховой нерв, и на левое ухо я оглох. А вот мои сослуживцы – они все погибли… (Из глаз Николая Афанасьевича покатились слёзы).
Да, на моём парадном мундире много наград, но медаль «За оборону Москвы» для меня дороже любого ордена.
После контузии в госпиталь я ехать отказался, но из артиллеристов пришлось уйти. Весной 1945 года наша батарея прикрывала Сталинскую водонапорную станцию. Здесь же, неподалёку в лесу, находился завод по производству боеприпасов. Мы спали, и ранним утром 9 мая заводчане разбудили нас, сообщив радостную весть об окончании Великой Отечественной.
Кстати, мой отец Афанасий Андреевич тоже был на фронте. Но он погиб при штурме Тернополя в апреле 1944 года.
***
В конце 1945 года я получил назначение в Люберцы. Как раз тогда по всей стране образовывались военные округа противовоздушной обороны. И мне было приказано выбрать в Люберцах место для строительства цехов по ремонту всего вооружения войск ПВО, которое впоследствии будет отправляться в Китай.
Командующим артиллерией Московского военного округа был Л.Г. Лавринович. Приехали мы с ним в Люберцы, а здесь в конце улицы Смирновской стояли небольшой сарайчик, где обитали прожектористы, и барак для солдат. Всё. Было принято решение к маю 1947 года на этой территории построить цехи для ремонта вооружения. А в войска ПВО входили артиллерия, радиолокация, приборы управления артиллерийским зенитным огнём (ПУАЗО) и вся аппаратура, связанная с контролем и ремонтом вооружения (по линии ОТК). С поставленной задачей мы справились. Военными были построены цехи по ремонту артиллерии, радиолокаторов, ПУАЗО, оптических приборов (здесь был установлен коллиматор, привезённый мной из Красногорского оптического завода) и дизельный цех. Весной 1947 года уже первая очередь вооружения, поставляемая Китаю, была отправлена.
Кстати, сейчас на этом люберецком предприятии (ОАО «Радар», – прим. авт.) работает мой сын Виктор Бондаренко. Он занимается ремонтом командных пунктов и радарных установок. Так что связь поколений не теряется.
Богдан КОЛЕСНИКОВ
Фото автора