Судьба сильной женщины

Она любит во всём порядок, точность и конкретность. Ложь видит сразу, глупых людей тоже. Невысокая кареглазая женщина – иногда с заразительной улыбкой на лице, иногда очень строгая. Но при этом всегда приветливая.

Многие из нас привыкли видеть её властной, умеющей грамотно отстаивать своё мнение, убеждать. Кто-то даже может обидеться на её резкое замечание, но уважение к ней всё равно не потеряет. Она бывает разной. Даже сентиментальной и до глубины души ранимой. Но такой её знают очень немногие.

Председатель правления общества жертв политических репрессий Люберецкого района Ада Подколзина сегодня принимает поздравления в связи со своим юбилеем.

На днях состоялась наша встреча. Говорили не о работе, а о непростой судьбе её семьи. Эта тема для Ады Александровны всегда была закрытой.

Она родилась в Курской области, во Льгове, куда в 1937 году переехали из украинского города Макеевка её родители – мама Мария Дмитриевна и отец Александр Георгиевич. Папа работал директором большого ресторана, а мама сидела с детьми. «У родителей нас было пятеро, три брата и две сестры-близняшки, – вспоминает Ада Александровна. – Когда взяли отца, маме было всего 32 года. Его осудили по пресловутой 58-й статье. И за что? За то, что якобы он сказал неосторожное слово о Сталине.

Уже на утро следующего дня к нашему дому подъехал чёрный воронок и отца забрали. Помню, как его уводили. И навсегда в моей памяти остался папин силуэт – стройный, высокий мужчина. Больше я его никогда не видела.

Отца взяли в апреле 1941 года. Срок заключения – 10 лет.

- Ого, так он получил «по полной программе»…

- Так в доносе же была упомянута фамилия Сталина. А с этим тогда было куда строже. Сейчас приведу в пример рассказ Г.С. Филиппова, члена нашего общества.

На встрече со школьниками Георгий Семёнович вспомнил один случай, когда девочка, окончив 10 классов с золотой медалью, решила поделиться своей радостью с родственниками, жившими в Сталинграде. Отправив письмо, она допустила ошибку в адресате – пропустила букву «р» в названии города. Никто даже разбираться не стал. Девочку расстреляли.

- Да, жестокое время было.

- Не то слово. Когда арестовали папу, перед нами надолго были закрыты все двери. Как дети «врага народа», мы десятилетиями находились «под прицелом». Сколько же тяжёлых испытаний выпало на долю репрессированных. А нам, детям, многие из которых в те годы потеряли не только отцов, но и обоих родителей, пришлось выживать и в страшные годы войны. Ведь уже в октябре 1941 года фашисты захватили Льгов.

Всех пятерых детей маме пришлось поднимать на ноги одной. Прошли месяцы, и после ареста отца её вызвали в НКВД. Предложили отказаться от мужа, но она этого не сделала. И её тоже взяли. Так мы остались сиротами. Нас даже в детский дом не хотели брать. Чтобы прокормиться, мы стали предлагать свой труд соседям. Полы мыли, воду таскали, траву для кроликов рвали. За кусок хлеба!

Отец погиб в тюрьме на лесоповале в 1944 году. Позже, отправляя запросы, я не раз пыталась уточнить причину его смерти. В ответ пришло всего несколько слов: погиб в заключении. И всё…

- Вам известно, кто из «доброжелателей» написал на отца донос?

- Соседка. Оказывается, она ревновала нашу маму к своему мужу. А много позже, когда отца уже не было в живых, она пришла к нам домой и, встав перед мамой на колени, просила прощения за содеянное. Но нужны ли были маме её извинения? Ведь отца всё равно не вернуть, как и не вылечить искалеченные судьбы всех членов нашей семьи. Мы прошли такую тяжёлую школу жизни, и не дай Бог, чтобы подобное когда-нибудь повторилось снова.

За отсутствием состава преступления 10 ноября 1966 года папу реабилитировали. Посмертно. Похоронен он в Уфе, недалеко от места заключения. Но о том, где находится его могила никому неизвестно.

- Героический поступок совершила Ваша мама, подняв на ноги пятерых детей…

- И всем сумела дать хорошее образование. Сестра много лет проработала фельдшером в воинской части. Я же, окончив десятилетку, поступила в Курский медицинский институт. Прошла трудовой путь от рядового врача до заведующей терапевтическим отделением. В лечебно-профилактических учреждениях Московской железной дороги проработала больше 40 лет, из них 32 года – на руководящих должностях.

Уйдя на заслуженный отдых, Ада Александровна с головой окунулась в общественную работу и в течение уже 13 лет возглавляет общество жертв политических репрессий Люберецкого района. Тогда, в 2004-м, в организации состояли 940 человек, сегодня их количество сократилось до 375. И к каждому из них по-прежнему нужен отдельный подход. Но не в силу их солидного возраста и не по состоянию здоровья, хотя оно у них тоже иногда пошаливает. Просто они, жертвы сталинских репрессий, – люди с искалеченным судьбами. Они до сих пор без слёз не могут вспоминать о своих безвинно осуждённых и погибших в лагерях и тюрьмах родителях. И детстве, которого у них не было…

Богдан КОЛЕСНИКОВ

Фото автора