Боль матери

Студентка факультета журналистики МГУ Сона Рустамова, участвуя в конкурсе «Наша военная история», посвящённом памяти национального героя Азербайджана Чингиза Мустафаева, написала небольшой рассказ. В нём она затронула очень важную для неё тему, с помощью чего показала боль матери, потерявшей на войне своего ребёнка.



Опубликовано - 29.05.20 в 14:31 время чтения ~ 1 минута


 

Боль матери


Сегодня она проснулась особенно рано.

Первые лучи солнышка только начали освещать ее старый дом и рассеивать ночной туман. Хор юных птенцов уже успел исполнить первое действие своей утренней оперы. Теперь они ждут своих родителей, которые уже давно вылетели для поиска пищи. Вот подкрепятся и дальше продолжат свое исполнение.


Нахыш вышла из своего дома. Она жила одна. Присев на скамейку, она взглянула на небольшое гнездышко на дереве. Птицы были так счастливы и так беззаботны. Очень странно…Человек завидует птицам. Интересно, а им тяжело переносить разлуку со своими птенчиками? Наверное, чтобы найти ответ на этот вопрос нужно стать птицей. «Вот бы мне стать красивой птицей, чтобы от разлуки не страдать…», — подумала женщина.


Мысли переполняли Нахыш. Она долго думала и не могла найти ответ. Душа ее была опустошена, а сердце обливалось кровью каждый день, уже на протяжении 28 лет. Она постоянно ждала. «Он ведь должен вернуться, так не может быть. Он не мог меня оставить и бросить. Это несправедливо…»


Стук в калитку. Нахыш даже не подняла голову. «Он не мог так поступить, это неправда…», — продолжала она повторять со слезами на глазах. У ворот стоял юноша, на вид лет 18 — не больше. Красивый. Очень. Глаза. Небесно-голубые. Он продолжал стоять. Его всегда в детстве учили: «Без стука не входи!». Вот и стоял, дожидаясь разрешения войти в свой родной дом. Увидев мать в слезах, он не выдержал:


— Мама! Что случилось? — спросил Чингиз, стоя у калитки.


Нахыш резко остановилась. Она замерла в том положении, в котором билась в истерике буквально секунду назад. По спине пробежала целая армия мурашек, а на лице выступил холодный пот.


— Он назвал меня мамой? Да как ты смеешь? — Нахыш со злостью повернулась в сторону калитки и, не успев вымолвить последнюю фразу, обмерла.


Он вернулся. Он, кого она оплакивала 28 лет. Ее маленький Чингиз, которого она так сильно любила и продолжала любить всегда. Но на которого она держала сильную обиду, ведь он ушел, бросил ее совсем одну. Прошло 28 лет, но Чингиз совсем не изменился. Тот же юноша с густыми черными волосами и небесно-голубыми глазами. Правда, сейчас он как никогда счастлив и улыбается широко и радостно.


— Мам, привет! Как ты? — спросил как ни в чем ни бывало Чингиз.


Нахыш было тяжело говорить. Любой другой бы поразился, как она еще стояла на ногах и имела силы смотреть на сына и начинать с ним диалог.


— Чингиз? Это ты? — странный был вопрос, ведь она видела, что это он. Но женщина не верила своим глазам. Возможно, она ошибается? Галлюцинации?


— Да, я, — с улыбкой ответил Чингиз. — Можно хоть войти?


Нахыш стояла молча и пристально смотрела на сына. Чингиз не стал дожидаться ответа матери и открыл калитку.


Теперь он рядышком, совсем близко. Нахыщ чувствовала его дыхание. 28 лет она мечтала об этом, мечтала вновь увидеть сына. И вот он уже дотрагивается до нее и обнимает. Его запах… Именно так он пахнул в первый день своего рождения… В этот момент Нахыш поняла, что сын рядом, он тут, в ее объятиях.


Нахыш крепко обняла сына и зарыдала так сильно. Она не могла поверить. Неужели это он? Неужели он рядом?


— Чингиз, любимый, родной, сыночек… Это правда ты? Чингиз, ты меня не обманываешь? Ты вернулся? — Нахыш не могла остановиться, она плакала и всячески пыталась убедиться, что все это наяву. Она задавала вопросы, но не хотела получать ответы в страхе оказаться быть обманутой, понять, что это все видение. Мать продолжала обнимать своего сыночка. Она молила Бога об одном: «О., Аллах, пускай весь мир остановится. Я хочу прожить все оставшееся время в таком положении, рядом со своим Чингизом».


Чингиз отступился.


— Мам, я ненадолго, — Нахыш стояла и смотрела в глаза своему сыну. — Если спросишь, где я был, я хочу, чтобы ты знала: я защищал родную землю. Мамочка, это было очень больно, но гибель за свою родину — самая большая награда. Я не знаю, встретимся ли мы или нет. Скорее всего, встретимся. Мне обещали. Прости меня…Теперь мне нужно уходить, возвращаться к своим друзьям. Я пришел к тебе, чтобы сказать, как сильно я тебя люблю. Не грусти обо мне. Мы с тобой еще увидимся, но не тут…


— Чингиз, куда ты? — кричала Нахыш. — Чингиз не уходи, умоляю. Пожалуйста, не уходи. Куда же ты? Чингиз?


Чингиз уже отошел к калитке, вышел и закрыл ее. Он в последний раз взглянул на мать. Сын был счастлив и с улыбкой произнес:


— До встречи, мама!


Нахыш открыла глаза. На улице стояла солнечная погода, окна были открыты нараспашку. Она встала с кровати, выбежала на улицу.


— Чингиз, где ты, сынок?


Никого. Только птички вьют свое гнездышко и исполняют очередное действие своей утренней оперы…



Сона Рустамова

Комментарии
Добавить комментарий