Сейчас, конечно, трудно представить, что у этой убелённой сединой улыбчивой женщины с добрыми светлыми глазами Великая Отечественная война отняла практически всё. Она помнит холод и голод блокадного Ленинграда, разбомбленную вражескими снарядами квартиру, гибель отца и матери в эвакуации.
Опубликовано - 23.02.20 в 08:10; время чтения ~ 2 минуты
Несмотря на опалённое войной детство и суровые испытания, девушка не впала в депрессию и не сломилась. Окончив школу ФЗО, она почти всю жизнь проработала на швейных фабриках – сначала в Ленинграде, затем в Москве. Вышла замуж, вместе с супругом они вырастили двух дочерей. Есть внук и правнучка Виктория, ей 12 лет.
Ветеран труда А.Н. Шубина 17 февраля принимала поздравления с юбилеем. Ей исполнилось 90 лет. Антонина Николаевна – Почётный донор СССР, удостоена медалей «Жителю блокадного Ленинграда», «В память 300-летия Санкт-Петербурга» и других наград.
Антонина Николаевна родилась в Псковской области и до 6 лет жила вместе с бабушкой в деревне. Когда её отец Николай Семёнович Егоров вместе со своим братом купил под Ленинградом, в городе Колпино, двухэтажный дом, Тоня туда переехала. И уже здесь пошла в школу. Успешно окончила 3 класса, и в 1941 году началась война. Отца, который работал на Ижорском заводе, как инвалида на фронт не брали. Александра Егоровна, её мама, до начала Великой Отечественной работала медсестрой в роддоме.
- Вскоре мы с семьёй перебрались в Ленинград к маминой сестре. 8 ноября наш дом разбомбило. Очнулась я только в больнице. Вижу, передо мной сидит младшая сестра Нина с разбитой окровавленной головой, и я снова потеряла сознание, – вспоминает ветеран. – Декабрь 1941 года был очень голодным и холодным. Чтобы хоть как-то прокормить семью, отец ходил на колхозное поле, собирал мороженую свёклу и овёс. А мама дома промалывала хлеб, который нам выдавался по карточкам (на пятерых выходило около 650 граммов), а затем варила баланду.
В июле 1942 года нас эвакуировали из Ленинграда в Чувашскую АССР. От голода отец был очень слаб и уже не вставал с постели. Спасибо волонтёрам, они помогли донести его на руках до станции. Дорога была очень долгой и мучительной. Сначала – на пароходе по Ладоге. (До сих пор со страхом вспоминаю, как случайно увидела за бортом плавающие белые панамки. Оказывается, два впереди идущих парохода попали под обстрел, и все пассажиры, а большинство из них дети, оказались в воде. Вряд ли кому-нибудь из них удалось спастись).
Нас довезли до Тихвина, а уже оттуда по железной дороге до Ярославля. Ехали медленно, три дня простояли на запасном пути, так как отправившийся перед нами эшелон с военными и эвакуированными из блокадного Ленинграда людьми был разгромлен, пострадали и железнодорожные пути. Когда дорогу восстановили, поезд отправился дальше. Выглядывая в окна, мы видели поваленные рядом с железной дорогой вагоны. Кормили в пути хорошо, давали манный суп с тушёнкой, а нас, детей, ещё угощали шоколадом.
В Ярославле всех пересадили на пароходы и в течение двух недель по Волге мы добирались до порта Ильинка, что рядом с Чебоксарами. Всю нашу семью – меня с двумя младшими сёстрами и маму с отцом, посадили на две подводы и повезли в деревню. Здесь мы прожили два года. Работала вместе с мамой в колхозе: я серпом жала хлеб, а она вязала снопы. К слову, мама в той местности была в большом почёте, ведь она – единственная медсестра на деревню. Папа тоже был всегда при деле, он плёл лапти из пеньковой верёвки. Должна сказать, что наша работа всегда оплачивалась, правда, не деньгами, а продуктами – и это было большое счастье, ведь время-то военное, голодное…
Уже летом 1944 года, когда оккупированная немецкими войсками Псковская область была освобождена, решили вернуться домой, в д. Каменка. По дороге в деревню мы повстречали в лесу военных, и папа договорился с ними, что одолжит у них топор и купит пару рыбин (вокруг много озёр, и военные, чтобы прокормиться, глушили рыбу динамитом).
На следующий день, 31 августа, вместе с двумя односельчанами он пошёл к военным. Они вернулись, а папа – нет. Дед Семён, наш сосед, рассказал маме, что недалеко от озера видел обувку отца и мешочек, который он брал под рыбу. Однако в глубину леса заходить не стал, поскольку по нему кто-то выстрелил. Мама попросила показать соседа место, где он всё это видел, и дед Семён повёл. Папу они нашли, он лежал около озера обездвиженный лицом вниз. Когда стали его поднимать, под ним разорвались несколько мин. В результате отца отбросило в сторону, маме оторвало ногу, а деда Семёна убило… Уже утром приехали мамины родители, дедушка положил маму на подводу и повёз в полевой госпиталь, который находился от нашей деревни где-то в 25 километрах. Через окошко он увидел, что её готовят к ампутации ноги. Мама заметила его и махнула рукой, мол, иди, не надо смотреть. Дед всё же дождался окончания операции, маму перевели в палату, где лежали ещё три женщины.
На следующий день всех планировали отправить в больницу в город. Наутро мы пришли с дедом к полевому госпиталю, заглядываем в палатку, где она лежала, а койка свободна. Мама умерла…
Нас, осиротевших детей, хотели определить в разные детдома. Как старшая сестра я смогла отстоять: если всех вместе – мы согласны, но по отдельности не позволю.
В итоге мы пошли на железнодорожную станцию Пустошка, через которую проходили воинские эшелоны на Ленинград. Солдаты подобрали нас, в дороге накормили и, не доезжая до Ленинграда, высадили. Сестру Дину в скором времени усыновили, Нину взяли на опекунство, а меня приняла тётя Ася, мамина сестра, у которой уже было двое своих детей.
Поступила учиться в школу ФЗО, параллельно работала на швейной фабрике имени В. Володарского. Сначала шила морские бушлаты, позже перешла на костюмы.
Шесть лет я здесь отработала, в 1951 г. вышла замуж, а спустя год вместе с супругом мы переехали в Люберцы. Жили в коммунальной квартире (позже в этом двухэтажном здании, построенном пленными немцами, размещался нарсуд). Муж работал арматурщиком на Деревообрабатывающем комбинате № 13, а я устроилась на швейную фабрику «Большевичка», где отработала 35 лет. Потом в течение 15 лет была дежурной и «главной по чистоте» в Доме офицеров.
Сейчас, конечно, уже не работаю. Люблю гулять, читать. И всегда с ностальгией вспоминаю, как вместе со своей давней подругой Ниной Ивановной Берляевой в течение сорока лет, с весны до осени, мы исследовали подмосковные леса, собирали грибы, ягоды, щавель, мяту. В прошлом году тоже в лес выбиралась, нашла несколько грибочков. Ну, подумала, вот и счастье привалило.
Богдан Колесников.
Фото автора.