Как без театра жить я не понимаю

Российский академический молодёжный театр провёл традиционный сбор труппы. И уже в начале сентября храм искусства снова распахнёт двери для любимых зрителей. Открывается 101-й театральный сезон.



Опубликовано - 28.08.21 в 15:00 время чтения ~ 10 минут



Нынешний год для РАМТа юбилейный. Сто лет назад, 13 июля 1921 года, на Тверской улице в центре Москвы, в помещении кинотеатра «Арс», спектаклем «Жемчужина Адальмины» открылся первый в России детский театр. Постановку осуществила юная Н.И. Сац. Именно Наталию Ильиничну, а сегодня 118 лет со дня её рождения, по праву считают основателем Московского театра для детей.


История не стоит на месте, меняются времена, меняются люди. Для каких-то перемен достаточно года, но некоторые метаморфозы происходят только спустя десятилетия. Основанный Н.И. Сац театр тоже несколько раз менял название: 85 лет назад он стал Центральным детским театром, а в 1992 году его переименовали в РАМТ. Но смена названия никак не отразилась на жизни театра, а зрители как любили, так и любят сам театр и его замечательных артистов.


Недавно журналист «ЛГ» пообщался с Народной артисткой России профессором Высшего театрального училища имени М.С. Щепкина Ларисой Гребенщиковой. Для актрисы, режиссёра и педагога нынешний год юбилейный вдвойне: столетие родного театра, на сцене которого она играет почти 50 лет, и личный юбилей – его Лариса Ивановна отметила в апреле.

 

- Как относитесь к круглым датам, Лариса Ивановна?


- Личный юбилей мне как-то непонятен. Когда тебе рисуют эту цифру, и ты думаешь – про меня она или нет? У Оскара Уайльда по этому поводу хорошо сказано: «Трагедия старости не в том, что человек стареет, а в том, что он душой остаётся молодым». Не люблю я все эти юбилеи и всегда стараюсь их сторониться. Прибавилась очередная цифра, и хорошо. Могла бы не прибавиться. (Смеётся). Иной раз встретишь актрису, которая «натянула» лицо, придёшь домой, посмотришь на себя в зеркало и подумаешь: «Да что мне лицо? Было б с головой хорошо да с ногами».


- Вы же не из актёрской семьи. Музыкальной школы за плечами нет, драмкружок не посещали. Как же получилось, что воронежская девушка, видевшая в школьные годы лишь спектакль «Отелло», решила пойти в актрисы?


- С раннего детства я хотела стать артисткой. Помню, ещё в детском саду нам раздавали стихи, и я читала их лучше всех. Тогда мне было около 5 лет. А если вернуться ещё немножко назад, расскажу историю, услышанную от мамы. Года два мне было, когда мы отправились с ней на утренник к моей старшей сестре в детский сад. Пока мама её наряжала, я тихонечко ускользнула. Искали меня искали и обнаружили на сцене, я ритмично танцевала под музыку.


Так что ещё до своего первого визита в театр я знала, что буду актрисой. В школе тоже постоянно принимала участие в музыкально-поэтических вечерах. А оказавшись на отдыхе в «Артеке», со сцены читала рассказ Паустовского «Боцман Бакута». И даже получила награду из рук известного итальянского детского писателя Джанни Родари. А вообще, я мечтала стать балериной, но родители почему-то не захотели отдавать меня в балетную школу.


Из Воронежа в Москву я приехала поступать довольно поздно, после школьного выпускного. В театральных институтах уже заканчивался приём документов, шли вступительные туры. Вместе с подружкой Зиной Фуфаевой, с которой мы готовились к поступлению, пошли в ГИТИС. Она прошла, а я – нет. (Хотя время всё расставило на свои места: я до сих пор в профессии, а Зина «исчезла»).

После провала в ГИТИСе отправилась в училище им. Щукина. Посмотрела на абитуриентов, думаю, Боже мой, какие же они красивые, уверенные в себе – настоящие артисты. Сюда я точно не пойду. Не возьмут.


Подхожу к Школе-студии МХАТ. Здесь меня посетило то же чувство. И пошла я в Щепкинское училище. Протягиваю секретарю приёмной комиссии документы, а она мне говорит: «Что же вы так поздно приехали? Мы уже всех девочек набрали». Я растерялась, отошла немного в сторону, и вдруг что-то в голове переклинило. Снова подхожу к столу и смело ей говорю: «Нет уж, возьмите». «Ну хорошо, возьму», – улыбнувшись, сказала секретарь и приняла документы. Я тут же пошла на первый тур. Читала Нину Заречную из «Чайки» и арбузовскую «Таню». И попала сразу на третий тур. Прошла конкурс, сдала экзамены. И меня приняли.


- Вы ведь могли играть в Малом театре, куда Вас после окончания училища приглашал режиссёр Борис Равенских, ставивший там в тот период спектакль «Царь Фёдор Иоаннович». Что пошло не так?


- Я всегда была послушной студенткой. И уж коли художественный руководитель нашего курса Виктор Иванович Коршунов, а я ему безоговорочно доверяла, посоветовал мне идти не в Малый, на сцене которого, кстати, он сам играл, а в Центральный детский театр, я туда и пошла.


Виктор Иванович для меня много сделал, и я ему благодарна. Главным в системе Коршунова было воспитание характера. Это абсолютно верно. Он был невероятно жёстким человеком, и те, кто выдерживал эту жёсткость, очень многого в жизни и профессии добились. Виктор Иванович прекрасно знал, куда он нас отправляет, что это за организм такой – «театр», с чем нам придётся столкнуться, как нужно себя перебарывать… И самое главное, что он для меня сделал – дал мне профессию!


Воля, характер – всё это заложено в меня Коршуновым. Один раз даже получила от него на 2 курсе по физиономии во время репетиции роли Дианы в спектакле «Собака на сене». От такого удара, а у него рука очень тяжёлая, я через всю сцену прошла юзом. «Больно?» – кричит Виктор Иванович. «Да», – хлюпая носом и еле сдерживая слёзы отвечаю ему. «А почему там не больно? Там (указывает пальцем на сцену) должно быть больно». Мастеру не хватило моих переживаний в работе над ролью. И с ним я полностью согласна, он был прав. В тот же миг я интуитивно поняла, за что мне влетело и как надо играть. Спасибо ему за всё!


Уже по прошествии времени я сказала мастеру: «Виктор Иванович, всегда думала, что Вы меня не любите, Вы на меня часто так кричали…» «Дура ты. Я ведь кричал на тех, в кого верил. А тратить своё время на «остальных» – бессмысленно», – ответил он и похлопал меня по плечу.


- Почти 50 лет прошло с тех пор, как Вас, молодую талантливую и невероятно искреннюю актрису приняли в труппу Центрального детского театра. Как Вы попали в ЦДТ?


- На наш спектакль по пьесе Л. Жуховицкого «Одни без ангелов» по приглашению Коршунова пришёл Константин Язонович Шах-Азизов, директор Центрального детского театра. Он-то меня и заприметил, пригласив после окончания училища в ЦДТ.


- И сразу Вас ждала главная роль в «Шутниках» А.Н. Островского, постановку осуществлял Геннадий Печников, 95-летие со дня рождения которого театральная Москва будет отмечать 8 сентября.


- Да, роль Верочки Оброшеновой стала моим дебютом на сцене ЦДТ. А добрые человеческие отношения с Геннадием Михайловичем мы сохраняли почти 50 лет, до конца дней его жизни. Незадолго до смерти я навещала его, мы очень тепло пообщались, придались воспоминаниям, а напоследок Геннадий Михайлович читал мне Лермонтова. Как же это было трогательно…


- Вам часто приходилось доказывать свой профессионализм в театре?


- Без этого никуда. В ноябре 1974 года Леонид Эйдлин выпускал спектакль «Май не упусти» по мотивам повести С. Георгиевской «Лгунья». Главную роль репетировала его супруга Ирина Муравьёва. Приближался день премьеры, и тут выясняется, что Ира находится уже на 6 месяце беременности. И меня вводят в спектакль за несколько недель до премьеры.


Мы с Муравьёвой настолько разные: она округлость, а я – угол. Конечно, в спектакле всё было заточено на Иру. И тут я. Помню, репетиция в самом разгаре, а Эйдлин всё гоняет меня по сцене – то одно ему не нравится, то другое не устраивает. Объявляется перерыв. Сижу за кулисами, обернувшись в тёмный занавес, и плачу от того, что у меня не получается так, как хочет это видеть режиссёр. Вдруг слышу разговор Эйдлина с хореографом Леонидом Таубе, работавшим над этим спектаклем: «Лёня, что ты делаешь с девкой? Ты же ей не помогаешь, ты её топишь». На что Эйдлин ответил: «Я её бросил, как котёнка – выплывет, так выплывет. А не выплывет, так туда ей и дорога». От этих слов мне стало ещё больнее. Сжала я посильнее занавес и тихонько себе сказала: «Выплыву». И выплыла, перевернув весь спектакль на себя. Премьера прошла «на ура».


- «Ничему нельзя научить, всему можно только научиться», – говорил Станиславский. Сегодняшние студенты – какие они?


- Встречаются самородки, с индивидуальностью, хорошей органикой, харизмой, но таких можно сосчитать по пальцам одной руки. Чаще студенты мыслят поверхностно, плохо запоминают тексты… Основное для них – «хочу сниматься в сериалах, быть известным и богатым».

Какой-нибудь дурацкий тренинг вызывает у них восторг, ведь зачастую там ничего не требуется. А сделать очень простую вещь они не могут. Что легче нарисовать: Бога или собаку? Конечно, Бога, потому что его никто не видел, а собака – она конкретная. И этой конкретике студента очень важно научить.


- В одном из своих последних интервью актриса Лидия Сухаревская сказала очень важные, на мой взгляд, слова: «Сейчас молодые актёры торгуют навынос. Кто лицом торгует, кто ловкостью движения тела, а углубляться некогда. Торопимся мы… Нельзя торопиться в искусстве».


- Абсолютно согласна с Лидией Павловной. Я боготворю Сухаревскую. Мне посчастливилось её видеть ещё на сцене Театра на Малой Бронной в спектакле «На балу удачи», в котором она блестяще играла Эдит Пиаф. Даже поджидала её у служебного входа, но к ней не подходила. Восхищалась ею со стороны. Она удивительная.


- В нынешнем репертуаре Вы задействованы в трёх постановках. Не маловато ли?


- Что тут жаловаться? Я сыграла в театре две замечательные роли – Аманду в «Стеклянном зверинце» и Раневскую в «Вишнёвом саде». На этом можно поставить точку и сто раз сказать «спасибо».


- А что для Вас театр, Лариса Ивановна?


- Жизнь. Призвание. И как без театра жить я не понимаю…

 

Богдан КОЛЕСНИКОВ

Фото автора и из архива





Нет комментариев
Добавить комментарий