Наших земляков я встречаю в своих командировках в разных уголках Земли, повсеместно. Служил со мной и в армии парень из Люберец. Солдатом был плохим, человеком – еще хуже. Так что землячество никакой роли в наших отношениях не играло. Тогда о чем этот материал? О непарадной стороне службы, о чем говорить не принято – тем более, под праздник армии и флота.
Опубликовано - 20.02.22 в 18:00 время чтения ~ 8 минут
Может, именно потому, что проблема замалчивается, и меняется в армии мало что. Или – не так быстро, как хотелось бы.
-Да ты пойми, куда солдата не целуй – у него кругом ж.па!-Горячился офицер из штаба железнодорожных войск. Мы ехали делать репортаж из части.
Меня слегка перемкнуло – именно такое отношение к себе я и встречал у большинства офицеров во время моей службы. Они просто не видели в нас, солдатах, людей, искренне считая, что мы – сплошные выродки, существующие исключительно затем, чтобы отравлять офицерам жизнь и мешать им продвигаться по службе.
-Сынки!- Изо дня в день звучало на построениях.- Вы призваны на два года отдать Родине священный долг. А потому – здесь вам не тут, мать вашу за ногу! Должны стойко переносить все тяготы и лишения службы, екарный бабай!
Кругом была вековая тайга. Я служил в военной полиции, по тогдашнему – в комендантской роте на строительстве Красноярской РЛС.
Практически каждую неделю в строительных батальонах гарнизона случалось ЧП. Или массовая драка – четыреста бойцов на пятьсот, которые мы разгоняли голыми руками – вернее, пряжками намотанных на руки ремней. Или изнасилования гражданских – как правило, девчонок, присланных сюда после институтов. Или падения с огромной высоты с черепно-мозговыми травмами – сколько за этим кроется сведения счетов под видом несчастных случаев?
Или просто убийств – по пьянке.
Ну ладно, допустим, это был чудовищный дальний гарнизон, где служили одни залетчики – как солдаты, так и офицеры. Исключением был только командир моей роты Раздольников, окончивший с отличием военное училище под Москвой, женившийся на девчонке из Люберец, обожавшей театр, и попросившийся «куда потруднее».
Хотя ему и предлагали, как первому на курсе, академию или загранку.
И с тех пор его жена меняла валенки на резиновые сапоги в зависимости от времени года. Лакированные туфельки, привезенные ею из Москвы в надежде ходить в местные театры, стояли на полке. Жили они в железной бочке в тайге.
А сам он, прямой, как столб, требовал от нас служить исключительно по уставу. Стойко переносить.
-Скажите, сержант,-спросил он меня как-то.-Это правда, что вы пили водку с замполитом?
Мы действительно как-то выпили в увольнении, и замполит взял с меня слово не выдавать его.
-Нет, не правда.
-Он мне сам сказал.
Я обомлел – зачем?! И как мне быть теперь?
-Тогда у него и спрашивайте. Я с ним не пил.
Мое продвижение по службе на этом и закончилось. А замполит, когда случился залет – мы прикрыли его, избиваемого стройбатовцем, да малость повредили бойца при задержании, струсил не на шутку и чуть не упек меня в дисбат, уверяя следователя на допросах, что он-де ничего не знает и приказал Воеводину действовать по уставу.
А уже был дембель не за горами, в воздухе волнами накатывали запахи весны, я сражался со своим призывом, не позволяя им дедовать, и из патрулей и драк ждала в роте только спасенная мною полярная сова.
Я выходил ее, обессилевшую, упавшую с ели. И огромные таежные крысы, наши враги, зубами сминавшие банки консервов, в ту же ночь, как принесли птицу в роту, ушли из казармы.
Ладно. Так было у нас. А как все же в других местах?
ОБВИСШИЕ КРЫЛЬЯ
Гарнизон Дальней авиации в Серышевском районе Амурской области – место особое. Но с моим таежным гарнизоном его роднило одно – здесь точно также штабы начинали принимать рапорты о переводе в другие места только после десяти лет службы.
Дальняя авиация! Огромные самолеты с ядерным оружием на борту. Их строил еще Сталин, и они до сих пор барражируют в воздухе, прикрывая…
-Да ни черта мы не прикрываем! - Перебили меня офицеры. -Топлива нет.
-То есть?
-А вот то и есть. Я вот, например, за десять лет службы, после училища, ни разу в небо не поднялся.
Коренастый капитан в фуражке с околышем цвета неба затянулся сигаретой.
-Да и друзья мои – тоже…
Все кивнули, соглашаясь.
-И как же теперь?
-Рапорта на дембель подали. Пойдем на гражданку.
-Чем будете заниматься?
Повисла пауза.
-Кто его знает…Навыки все растеряли. Но и здесь – не жизнь. А спирт пить – уже сил не хватает.
Для телегруппы из Москвы керосин все же нашелся, и ТУ-95, тяжело поднявшись в воздух, прошел над аэродромом «по коробочке», и сел. Продержавшись в воздухе несколько минут. Мы снимали сбоку от полосы, нас чуть не снесло воздушной волной, мы чуть не оглохли от рева двигателей.
И да, экипаж наотрез отказался сниматься перед полетом.
-Мы просто не полетим,-хмуро ответили они командиру, как бы он не старался их убедить.
-Примета,-хмуро пояснил он нам, когда летчики, взяв с нас слово не снимать до разбега машины, пошли в кабину.-Нельзя фотографироваться перед полетом.
-И бриться,-добавил он чуть погодя.
Мы знали уже, что у представителей рисковых профессий есть свои непреложные правила – есть риск, что не взлетит ракета в Плесецке, если перед стартом не написать на ней «Таня». Ни один борт не рискует выходить в море в понедельник из Мурманска.
И только дурак плюнет за борт в воду.
Хуже этого – только, пардон, мадам, помочиться в набежавшую волну.
Жди беды тогда, мореман.
Впрочем, моряк так и не поступит.
Прошло почти двадцать лет с нашего визита в «Украинку». Топливом, насколько мне известно, авиация и флот обеспечены.
Но вот все также стоят на вооружении сталинские самолеты – а они уже тогда дослуживали четвертый срок, и начинали пятый.
И не знаю я, как сложилась судьба тех офицеров, что позаканчивали военные училища в начале девяностых и оказались никому не нужны.
Что же касается взаимоотношений с солдатами в том гарнизоне – сказать не могу ничего. Взлетно-посадочную полосу там мели вениками сами летчики.
А КАК ВО ФЛОТЕ?
На флоте принято обращаться друг к другу на «вы». Впрочем, это касается офицеров, и на тех подлодках Северного флота – «Карелии» и «Новомосковске», где мне довелось побывать, на судах морских пограничников от Лиинахамари в Мурманской области и до Сахалина, я встречал подчеркнуто вежливое отношение к матросам.
Было ли это показухой перед журналистами?
-На подлодках – точно нет.- Уверяли меня.- Ты ж пойми – мы все здесь как в консервной банке. Щадить надо друг друга, а не действовать на нервы.
ЗАТО – закрытые административно-территориальные образования, попросту – закрытые для посторонних гарнизоны, традиционно – последний оплот рыцарских отношений. Здесь все знают друг друга, здесь не принято таиться соседей, и на дембель, когда выходят, селиться стараются поближе друг к другу – например, в Гатчине под Питером.
-За детей страшно,-говорили мне и офицеры, и их жены.-Вылетят из гнезда, уедут в вашу Москву учиться – и душа обмирает. Телевизор ведь смотрим, знаем, что у вас творится…
И мальчики и девочки, воспитанные в рыцарском духе, поступать стараются в Мурманск или Петербург, где не так уж, если верить ТВ, поиспортились нравы.
А потом?
-Конечно, в Москве возможностей больше. И денег,- рассуждали офицеры.- Да всех денег не заработаешь. Пусть на северах потом и живут. Ну, или в Питере…
Лодки, чудовищного размера лодки, высотой с семиэтажный дом, стояли на пирсе. Силы реакторов каждой из них хватит, чтобы отопить большой город, а взрывной мощи ракет – уничтожить треть земного шара.
-Сколько я зарабатываю?- Переспросил капитан первого ранга, командир «Новомосковска».- Ну, если считать по-вашему, по-московски, то есть в валюте – двести долларов.
-Командир американской подлодки – двадцать тысяч…-Сказал я.
-Ну, и что? Надеюсь, и о нас Москва когда-нибудь вспомнит…
Это тоже было давно. И сейчас офицеры получают достойные зарплаты.
И контратники, приходящие а смену срочникам – тоже. Так что, поменялось ли что-нибудь во взаимоотношениях, или нет? Или это только в моем диком гарнизоне было так принято?
-А что за история у тебя такая?- Спросил я того железнодорожника-штабника.- Почему тебе солдатики только состоящие из задниц попадались? Чем не угодили?
Поезд громыхал на стыках. Он долго молчал, а потом ответил:
-Да…Это…Гибли они. Самострелы. Пара случав была. Потому и звезды мне на погоны запаздывают…
Вот оно что! Подвели его ребята своей гибелью!
И я вам говорю – какие бы райские условия не создавай, какие бы деньги не плати – ничего не поменяется ни в армии, ни во флоте, пока туда будут приходить люди, думающие исключительно о том, как быстрее выслужиться.
Да, на северах таким выживать труднее, но они есть и там.
Вот это и есть главная проблема – люди и их взаимоотношения.
Такие были всегда.
Сейчас их, к сожалению, больше.
Говорят, квартирный вопрос их испортил.
Увы.
