Весной 1945-го года война неумолимо близилась к завершению. И отчаянное сопротивление немцев на определенных участках фронта уже не являлось столь важной помехой этому. Советские войска продвигались к логову фашизма так стремительно, что за ними не поспевали тылы. И полевые кухни часто оставались далеко позади от передовых войсковых подразделений, о чём нередко напоминали бойцам их ноющие желудки. Спасением для них в такое время становилась, конечно, еда местных жителей. Они выносили её из своих домов и пытались вручить солдатам проходящих советских частей. Из-за отставания тыловых подразделений у передовых частей нередко оставался только резервный боекомплект снарядов. Об этом в победном 45-м в своих фронтовых дневниках вспоминает гвардии старшина наш земляк Георгий Николаевич Носов. Эпизоды военной жизни стали основой повествования его фронтовых дневников и воспоминаний, которые впоследствии помогли обобщить родные и сыновья ветерана, проживающие в Люберцах – Олег Георгиевич и Владимир Георгиевич Носовы. Они и предоставили их редакции.
Опубликовано - 23.07.22 в 12:00 время чтения ~ 10 минут
5 марта 1945 года фрицы неожиданно перешли в наступление, разминировав проходы в минных полях и сбив заслоны. Утром мы проснулись под грохот боя и звонка из штаба: «Немедленно уезжайте!» Немцы были уже на окраине села, и через десять минут мы мчались из села вместе с тылами. На выручку поспешили цепи резервной Болгарской дивизии, которые остановили врага.
Оказалось, что это наступление противника было связано с большими боями у Секешфехервара, где немцы, сосредоточив большие силы, хотели сбросить войска под командованием Толбухина в Дунай, но были разгромлены наголову.
Через три дня мы перешли в наступление, двигаясь вдоль реки Мур по 40 километров в день и не встречая сопротивления.
Весной 45-го затеял Гитлер наступление,
Толбухину готовя поражение.
«В Дунае будете купаться», – кричал.
Прошел чуть-чуть вперед и побежал!
Бежал так быстро, надо здесь признаться,
Что трудно было за ним гнаться!
Мы взяли много сел и город Надьканиж.
Что, жребий войны, нам еще сулишь?
Группировка противника отходила между реками Мур и Драва и командующий дивизии получил приказ от командира корпуса форсировать Мур и преградить отход фрицев.
Вследствие быстрого продвижения тылы нашей дивизии заметно отстали, боекомплект снарядов был только резервный, и командир дивизии просил отменить приказ, но ничего не вышло. Тогда навели переправу через реку Мур. Ширина ее была метров 70-80, но течение быстрое, вода холодная.
Переправились два полка – 960-й и 958-й, заняли оборону, преградив путь приближающемуся противнику. Последний же имел значительный перевес в людях, а главное, у него имелись танки и самоходки. Наш заслон был разгромлен. Часть людей спаслась вплавь, многие попали в плен. Моего дивизионного инженера, который командовал переправой, ранило, правда, легко.
С остатками дивизии вскоре перешли в наступление, и 1 апреля 1945 года, сломив сопротивление противника, овладели центром нефтегазовой промышленности г. Надьканижа.
20 апреля вышли к австрийской границе и расположились в деревне Груисла для получения пополнения. 1 мая 1945 года встречали среди цветущих яблоневых садов, с яблочным сидром, которого у жителей этой деревни было изобилие – хоть отбавляй! После пополнения, получаем 8 мая приказ двигаться вперед по гористой Австрии в полосе своей дивизии. Полки ушли вперед, а затем и мы, штабисты, на повозках, машинах и фаэтонах. Было около двух часов дня, когда выехали на большую долину по дороге, ограниченной с двух сторон глубокими кюветами. В это время с видневшихся вдали холмов на нас обрушился артиллерийский шквал огня, продолжавшиеся не более пяти минут. Пять минут! Но они унесли многие жизни уже на дороге конца войны.
Снова в путь, и к вечеру прибыли на ночлег в деревушку, название которой я, к сожалению, забыл. Только расположились, как связной вызвал всех к начальнику штаба, полковнику Штейнеру. Помню его слова: «Товарищи! Германия капитулировала! Конец войне!» Раздалось громкое: «Ура! Ура!» Многие стреляли из автоматов, винтовок, пистолетов. Ужин знаменуем сидром и водкой, веселым настроением, разговорами о будущем.
«Ура!» – все тотчас закричали,
Пилотки в воздух побросали.
Целовались, обнимались без званий и чина –
То была торжества причина!
По условиям капитуляции противник должен был утром 9 мая сдаться и сложить оружие, но этого не случилось. Находящиеся напротив нас части немцев отошли по горным дорогам, устраивая завалы из подорванных деревьев и земли. Так они отходили несколько дней, оставив город Грац в развалинах, и сдались в плен американцам. Город Грац довольно большой промышленный центр, в котором были расположены танковые и авиационные заводы, запрятанные в острогах гор. Союзники-американцы его сильно бомбили с итальянских аэродромов.
Город утопал в зелени, много парков, архитектура зданий готическая. Вдали видны остроги австрийских Альп, покрытые снежными вершинами. В самом большом парке уцелели оригинальные часы. Каждый час выходит фигура монаха и бьет колотушкой по стальному диску столько раз, сколько часов.
Штаб нашей дивизии расположился в деревне Унтер-Премстетен, в 15 километрах от города в живописной местности. Отдыхаем после всех превратностей войны. В Граце американцы передали нам около тысячи пленных из нашей дивизии, которых им отдали немцы. Они попали в плен при форсировании Мура. Это была большая радость.
Переданы были нам и власовцы, которых отправили в организованный лагерь НКВД.
Около Граца мы отдыхали,
Пиво пивали, родных вспоминали.
Наконец был объявлен обратный поход –
Родная земля победителей ждет!
10 июня 1945 года. Прощай, Австрия! Снова в поход – поход победителей, возвращавшихся со славой к семейному очагу, на Родину!
Часть обратного пути мы шли по старым местам ожесточенных боев, где еще так недавно скрещивалось оружие. По дороге уже стояли прекрасные памятники павшим смертью храбрых. Сначала дивизия двигалась днем, но сильная жара заставила изменить расписание. Пошли ночью, а днем отдыхали. На местах прошлых боев политотдел устраивал митинги. Особенно красивой была дорога по левому берегу Дуная от границы Югославии с Венгрией до румынского города Турну-Северин. Если раньше Дунай был широкой полноводной рекой, текущей по низменности, с островами, утопающими в зелени, то теперь картина резко изменилась. Он сразу суживается до 300-400 метров недалеко от югославской границы, образуя ворота. На правом югославском берегу, в 10-15 метрах над водой, высятся остатки крепости, когда-то господствующей над этим местом. Теперь эта крепость во многих местах разрушилась и только отдельные башни с полуразрушенными зубцами и бойницами и выступающими вперед бастионами напоминают о былом величии. Против крепости на середине реки, как одинокий часовой, возвышается скала, о которую с бешеной силой, вздымая кверху фонтаны брызг, разбиваются воды Дуная. Дорога, шедшая раньше по широким долинам, теперь вплотную прижимается к берегу. Во многих местах только каменный барьер, в виде многократно повторяющейся арки, отделяет ее от воды. Одно неосторожное движение и можешь полететь в воду, скорость движения которой в этих местах необычайно высокая. Есть места, где дорога вырублена прямо в скалах, и тогда громадные базальтовые глыбы нависают над головой и, кажется, что они вот-вот упадут и раздавят тебя. В одном месте на высоте 40 метров установлена чугунная мемориальная доска, на которой на румынском языке надпись и дата – 1833-1843 годы. Переводчики сообщили нам, что эту дорогу протяженностью почти 200 км, вырубленную в скалах, строили румынские каторжники.
Дунаю в этих местах хочется вырваться на простор, бешено бьет он волнами с берега, грызет их, но все напрасно. Тяжелый гранит и базальт слабо поддаются разрушающей силе воды. Там, где река немного отступает, и крутые скалы отходят от зеркала воды, разбросаны небольшие горные деревушки с красными шапками черепичных крыш, утопающих в зелени. Желтыми пятнами по долинам вырисовываются поля спелой пшеницы и зеленой кукурузы – паномоя, как ее называют румыны. Изредка видны небольшие пастбища, на которых пасутся стада коз и овец.
Как истосковались по этой жизни солдаты, как радуется каждый из нас, глядя на эту мирную картину. На больших площадках, вырубленных в скалах, на югославской стороне Дуная, словно Ласточкины гнезда, виднеются дома пограничной охраны с красными черепичными крышами, соединенные с внешним миром козьими тропами. Кое-где видны пастушьи пещеры.
Но вот и город Турну-Северин! Десять месяцев с той поры прошло, когда мы переправились через Дунай и оставили его, вернувшись назад победителями. Окончен великий военный поход! Любовь к Родине, мужество и выносливость победили!
От Турну-Северин мы прошли вперед еще около 70 км и остановились в большом румынском селе. Поскольку пришел приказ о демобилизации военнослужащих до 1905 года рождения, то многих демобилизовали, а дивизию расформировали. Я же не подлежал демобилизации и был вызван к начальнику штаба полковнику Штейнеру, который предложил мне до следующей демобилизации послужить секретарем прокуратуры в 73-й Гвардейской дивизии. Я начал было отказываться, что не справлюсь, мол, для меня это дело новое, но в тот день пришлось выехать в Турну-Северин.
Почему на меня выбор пал,
Я так и не узнал.
В Турну-Северин прибыл,
И до ноября 45-го служил.
Итак, я – секретарь военной прокуратуры!
К сожалению, фамилию следователя прокуратуры я забыл, поскольку вскоре после моего прибытия в неё, офицер тяжело заболел, и мы с прокурором майором юстиции Пенкусовичем остались вдвоём.
--
Пресс-служба администрациигородского округа Люберцы
+7 (498) 553-99-73