Совсем недавно ветерану труда Екатерине Васильевне Башмаковой исполнилось 90 лет. В минувший понедельник, 7 декабря, в праздник святой Екатерины с Днём ангела бабушку Катю приехала поздравить член Общественной палаты городского округа Люберцы Наталья Феоктистова. Невзирая на солидную разницу в возрасте, женщины дружат давно. А познакомились они во время одной из воскресных служб в храме Рождества Пресвятой Богородицы в селе Зюзино, прихожанами которого они являются много лет.
Опубликовано - 11.12.20 в 15:39 время чтения ~ 2 минуты
- Когда я родилась, многие церкви уже были закрыты. Но мама с бабушкой часто говорили мне: «Без Бога и шагу не ступишь», – вспоминает Екатерина Васильевна. – Вот так и живу всю свою сознательную жизнь с Богом в душе.
Родилась я 21 ноября 1930 года в Ленинградской области, в деревне Буйно Уторгошского района. Больше ста домов было в ней, все вели своё хозяйство, держали скот. К сожалению, Великая Отечественная внесла свои коррективы. Многие дома были разбомблены и сожжены. Земля наша многострадальная, сколько же на ней погибло в годы войны невинных людей…
Деревня наша, а территориально она теперь относится к Новгородской области, жива и сегодня, но в ней почти никого не осталось.
Мой отец Василий Антонович Афанасьев родился в 1910 году. Участвовал в Советско-финской войне. А в 1941 году, с началом Великой Отечественной, он снова ушёл воевать. За годы войны от него не пришло ни одного письма. Уже позже выяснилось, что отец, будучи контуженным, попал в плен к немцам. И только в 1946 году мы узнали, что он жив. Отец занимался ремонтом правительственных дач. Как плотник и столяр работал на даче у Сталина, Ворошилова и других членов советского правительства.
Два с половиной года мы жили на оккупированной территории. Помню, с началом войны немцы ворвались в деревню на мотоциклах. Ирина Богдановна, моя бабушка по отцовской линии, с которой я выросла, поначалу не понимала, что ж это за люди такие, говорят-то они на непонятном для нас языке. Вскоре оккупанты повыгоняли жителей на улицу, а сами заселились в наши дома.
Досталось и семье Афанасьевых, мы тоже оказались «за бортом». Немцы были беспощадны, они не пожалели даже нашего старенького дедушку, у которого была ампутирована нога, оккупанты вытащили его во двор и посадили в снег.
Нужно было где-то перезимовать, и мама построила на окраине леса землянку, в которой мы пережили две зимы.
В нескольких километрах от нашей деревни находился скотный двор. Туда немцы сгоняли пленных. Кормили их очень скудно, и деревенские жители пытались передать им, изнурённым голодом и обессиленным советским бойцам, хоть кусочек хлеба да крынку молока, но к ним никого не подпускали, били людей плётками. Пленных немцы выгоняли ремонтировать дорогу. Они еле на ногах стояли, часто падали и больше не поднимались… Хоронили их тоже жители деревни.
Но не все вражеские захватчики были жестокими, некоторые иногда угощали нас, детей, кусочком хлеба или конфетой.
В 1942 году наш дом был разбомблен. К счастью, мы выжили, а вот наши соседи, мать и две дочери, погибли в результате сброшенной на их дом бомбы.
Единственная игрушка, которая у меня была в детстве, – полено, из которого бабушка делала лучинки, чтобы растапливать печь. Стащу я у неё полено, нарисую на нём глазки, носик, накину платок и с ним играю. Как же я мечтала о настоящей кукле…
Мама в годы войны работала в колхозе. Конечно, мы с братиком Ваней, он 1938 года рождения, тоже ей помогали как могли.
Есть было нечего, мы пухли с голоду. Единственная наша кормилица – корова. Сами пили молоко и партизанам носили. Зимой оно быстро замерзало, но мама всё равно каждый раз отправляла нас с братишкой в лес. Мы прекрасно понимали, что партизаны тоже голодные, а замёрзшее молоко они могут выпить, растопив его над костром.
К сожалению, молока с каждым разом наша коровка давала всё меньше, её ведь тоже нужно было чем-то кормить… Ни воды не было, ни соли. Маме где-то удалось раздобыть мешок муки, и он нас спасал от голода долгое время. Мы растапливали снег, бросали в посудину горсточку муки и варили баланду. По весне добавляли в неё какие-то листья, травку, чтобы похлёбка была посытней. Ещё нас спасала матушка-природа, летом и осенью мы собирали ягоды и грибы.
Начальная школа стояла в пяти километрах от нашей деревни, в ней я и училась. Потом окончила школу-семилетку, она находилась километрах в девяти от дома.
В 1947 году мама отпустила меня в Москву, к отцу, который жил в Сходне. На первое время меня приютила тётя Марфа, папина троюродная сестра, и я жила в Подмосковье, недалеко от железнодорожной платформы Тайнинская.
Вскоре отцу предложили на выбор квартиру в цокольном этаже на набережной Максима Горького (ныне Космодамианская набережная, – прим. авт.) или домик на Совнаркомовской улице в Малаховке. Сообща мы решили поселиться в Подмосковье.
Когда я вышла замуж, вместе с супругом Александром Фёдоровичем Башмаковым мы стали жить на улице КСЗ в Краскове. Здесь муж получил квартиру от Коренёвского силикатного завода, на котором он работал всю свою жизнь. Позже мы получили квартиру на 2-й Заводской улице. Последние годы я живу на два адреса: в своём доме на Республиканской улице в Краскове и в селе Зюзино – в уютном доме своей дочки, зятя и внука Саши.
Уже после войны я окончила школу ФЗУ при заводе «Богатырь», клеила галоши, мастерила модные сапожки. Потом в течение 40 лет работала портнихой во Всесоюзном Доме моделей трикотажных изделий на Сретенке. Помню, к нам приезжали Лидия Русланова, Зоя Фёдорова, Людмила Зыкина.
Вместе с мужем, с которым я прожила 52 года, мы вырастили троих детей. Старшая дочь Татьяна 14 декабря будет отмечать юбилей. У меня трое внуков, внучка и семеро правнуков. Так что бабушка я богатая и очень счастливая. Слава Богу за всё!
Богдан Колесников
Фото автора